... каким нибудь неожиданным образом отвязаться от него. Без всякой связи с проблемой квазаров я сказал:
- А знаете, мистер Теллер, несколько лет тому назад ваше имя было чрезвычайно популярно в нашей стране!
Теллер весьма заинтересовался моим заявлением. А я имел в виду известный "подвал" в "Литературной газете", крикливо озаглавленный "Людоед Теллер". Пытаясь рассказать хозяину дома содержание этой статьи, я, к своему ужасу, забыл, как на английский язык перевести слово "людоед". На размышление у меня были считанные секунды, и я, вспомнив, что родной язык Теллера - немецкий, сказал: Menschenfresser.
- О! - радостно простонал Эдвард, - Каннибал!
Позор - как же я забыл это знакомое мне с детства французское слово - пожалуй, первое французское слово, которое я узнал.
Но как это звучит по русски?
- Лю до ед, - раздельно произнёс я.
Теллер вынул свою записную книжку и занёс туда легко произносимое русское слово.
- Завтра у меня лекция студентам в Беркли, и я скажу им, что я есть - лью до лед!
Гости, мало что понимая в нашем разговоре, вежливо смеялись. Я рокировался в угол веранды. У меня было время обдумать реакцию Теллера на обвинение в каннибализме.
Удивительным образом эта реакция напомнила мне мою первую встречу с советскими физиками атомщиками лет за десять до этого. Бывшая сотрудница Отто Юльевича Шмидта Зося Козловская как то затащила меня на день рождения к своему родственнику Кире Станюковичу ("Станюк" - фигура довольно известная в физико математических кругах Москвы; человек эксцентричный и большой любитель выпить). Квартира была наполнена незнакомыми и малознакомыми мне людьми, преимущественно физиками. Притомившись от обильного застолья, все принялись петь. Пели хорошо и дружно, сперва преимущественно модные тогда среди интеллигенции блатные песни. Почему то запала в память хватающая за душу песня, где были такие слова: "…но кто свободен духом, свободен и в тюрьме" и дальше подхваченный десятком голосов лихой припев: "…а...