Культ приказал долго жить. Дело было летом 1956 года - хорошее было время! Ещё продолжались раскаты грома, грянувшего в феврале, когда Никита Сергеевич ошеломил весь мир своим секретным докладом о последствиях этого самого "культа", с предельной убедительностью доказав, что на протяжении без малого тридцати лет во главе нашего великого социалистического государства стоял преступник и палач 15 .
Страна находилась в возбуждённом состоянии, особенно эти вечно чем то недовольные интеллигенты. Ждали чего то волнующе хорошего. Языки развязались, болтали много и пряно. Началась эпоха "позднего реабилитанса".
На фоне всеобщей радости чуть ли не национальный траур переживала Грузия. На первый взгляд это казалось удивительным: ведь при многолетней тирании Сталина жестоко пострадали сами грузины. С исключительным рвением истреблялись старые грузинские большевики, не говоря уже о весьма многочисленных и активных в первые годы советской власти меньшевиках. Люто расправлялся Коба и с грузинской интеллигенцией. Для Великого Сына Грузинского Народа масштабы его маленькой прекрасной родины были явно недостаточны. Он никогда не был грузинским националистом - был великорусским, как это часто наблюдается среди инородцев (что очень точно подметил в своё время Ленин).
И всё же масса грузинского народа боготворила Вождя. Конечно, на то были и материальные причины - стараниями сталинских холуев (отнюдь не Сталина!) Грузия оказалась в привилегированном положении 16 . Неудивительно поэтому, что знаменитый доклад Хрущёва вызвал здесь чуть ли не волну народного возмущения. Грузины были, так сказать, оскорблены в своих лучших чувствах. Особенно неистовствовали юнцы: дело доходило до открытых демонстраций, которые, конечно, без излишней нежности разгонялись. Мне потом показывали вмятины от пуль - итог одной такой демонстрации в марте того самого 1956 года, в годовщину смерти Великого Вождя.
Но буря понемногу улеглась - по крайней мере, внешне. И как раз в это время, точнее, в конце...