... я.
- А вот и неверно. Он похоронен в Тарусе.
Почувствовав, что окончательно разоблачён как самозванец и что надо выходить из идиотского положения, я стал лихорадочно шарить по карманам и нашёл там два сильно помятых использованных билета на подмосковную электричку. Этим и реабилитировался.
- А вы откуда?
- Мы из Тифлиса! - с достоинством произнесли мои собеседницы.
- Из Тбилиси, значит?
- Только не произносите, пожалуйста, это ужасное слово. Мы из Тифлиса !
- Знайте же, что через две недели я буду в вашем Тифлисе!
Это была сущая правда: мне предстояла командировка в столицу солнечной Грузии на какую то конференцию.
- У нас к вам огромная просьба: подойдите к нашему старому дому и внимательно посмотрите на него. Адрес мы дадим.
Взволнованный столь трогательной формой ностальгии, я обещал, и обещание своё, разумеется, выполнил.
Была ещё одна запомнившаяся встреча со старыми русскими эмигрантами. Как то раз я сидел на скамейке напротив Эколь Милитер вблизи моего отеля. Рядом присел старик, довольно скоро признавший во мне советского человека. Он оказался русским эмигрантом, впавшим в крайнюю бедность. Я сказал ему, что очень бы хотел побывать на парижском русском кладбище Сент Женевьев. Старик прослезился:
- В первый раз слышу такое от советского человека. Обычно вас почему то тянет на Пер Лашез. Сент Женевьев - это очень далеко, метро туда не ходит, можно только машиной. У меня машины нет, но у моего товарища, тоже русского, есть старенький "пежо". Приходите на это место завтра в восемь.
И вот я в обществе стариков эмигрантов брожу по чистенькому и, несмотря на луковку церквушки, совсем не русскому кладбищу. Боже мой, кого здесь только нет! Строем похоронена белая гвардия - отдельно лежат корниловцы, марковцы, дроздовцы. Впрочем, Деникина здесь нет - он похоронен в Ницце А вот Кшесинская; неподалёку - Львов, Гучков и вообще всё Временное правительство. Туда, дальше - Мережковский, Гиппиус и трогательно простая могила...