... основной контингент академической больницы. Задолго до того, как академик и его супруга проследуют по коридору ко мне в палату, этот контингент занимал места получше (приходили со своими стульями) и терпеливо ждал "явления", благо времени у них было достаточно.
Несмотря на все эти сложности, ежевечерние беседы с одним из самых замечательных людей нашего времени доставляли мне огромное наслаждение. Они дали мне очень много и позволили лучше понять моего удивительного собеседника. Мы много говорили о науке, об этике учёного, о "климате" научных исследований. Запомнил его замечательную сентенцию: "Вы, астрономы, счастливые люди: у вас ещё сохранилась поэзия фактов!". Как это верно сказано! И как глубоко надо понимать дух, в сущности, далёкой от его собственных интересов области знания, чтобы дать такую оценку ситуации!
Я был поражён щепетильной объективностью и беспредельной доброжелательностью Андрея Дмитриевича в его высказываниях о своих коллегах - крупных физиках. Иногда меня это даже раздражало, как, например, в случае с Н. Н. Боголюбовым, которого он ставил в один ряд с Ландау, невзирая, в частности, на мерзкие стороны характера непомерно властолюбивого нынешнего директора Дубны. Доброта, доброжелательность и строгая объективность Сахарова особенно ярко выступали во время этих бесед.
Мы разговаривали, конечно, не только о науке. Как то я спросил у Андрея:
- Веришь ли ты, что можешь чего нибудь добиться своей общественной деятельностью в этой стране?
Не раздумывая, он ответил:
- Нет.
- Так почему же ты так ведёшь себя?
- Иначе не могу! - отрезал он.
Вообще сочетание несгибаемой твёрдости и какой то детской непосредственности, доброты и даже наивности - отличительные черты его характера. Как то я спросил у него: читал ли он когда нибудь программу российской партии конституционных демократов (к которым давно уже прилипла унизительная кличка "кадеты"). Он ответил, что не читал.
- По моему, эта программа очень похожа на твою, а...