... Жарова на роль Малюты Эйзенштейн практически доказал, что он неукоснительно следовал руководящим указаниям Вождя. И делал это на совесть, даже с некоторым сладострастием. Конечно, обаятельный актёр может играть и роль негодяя - тому немало примеров. Но в том то и штука, что роль палача Малюты Жаров играл в "своём ключе", отнюдь не перевоплощаясь. Что за душка этот Малюта, какой шарм (всё таки Жаров)! А что касается "гуманизма", то я вспоминаю собственную невесёлую шутку: в 1948 году я сказал моему незабвенному другу Владимиру Михайловичу Туроку, что, мол, жду не дождусь, когда у них в Институте истории будет защищаться диссертация под названием "Малюта Скуратов как основоположник российского гуманизма". Турок мрачно смеялся - особенно года через два, когда действительно близкая по названию диссертация была защищена…
После "Ивана Грозного" нам показали очень впечатляющие фрагменты "Бежина луга". Как известно, этот фильм должен был прославить "подвиг" Павлика Морозова. В плане режиссёрском и операторском фильм, по видимому, был отснят отменно. По статическим фрагментам, конечно, нельзя судить об уничтоженной ленте. Но дух картины вполне можно прочувствовать. Запомнились звериные, заросшие "диким волосом" хари (по режиссёрскому замыслу символизирующие "тёмное, уходящее прошлое доколхозной деревни"). Очень странно было смотреть на варварский разгром церкви озверелыми крестьянами, обращёнными в колхозную веру. Особенно тяжёлое впечатление производила группа снятых крупным планом (это Эйзенштейн умел!) очень страшных и безобразных старух, глядящих на этот погром и ощеривших беззубые пасти в кощунственном одобрительном смехе. Сцена чудовищно лживая, но зато необыкновенно идеологически выдержанная.
Как известно, Сталину не понравились ни "Грозный", ни "Бежин луг", что имело вполне естественные последствия для автора этих выдающихся произведений. Критики и историки кино разное говорят о причинах этой немилости. Как дилетант, я мог бы по этому поводу сказать следующее:...