... вклада в разработку химического оружия. Подчеркнём, однако, что положение Петра Леонидовича было неизмеримо труднее, чем у сэра Эрнеста.
С отголосками этой истории я недавно познакомился, читая любопытнейшие "Воспоминания" Хрущёва, изданные в Нью Йорке. Где то в начале шестидесятых Никита Сергеевич прямо спросил Петра Леонидовича:
- Почему вы не берёте оборонную тематику?
Последовал ответ:
- Я не люблю заниматься военной тематикой; я учёный, а учёные подобны артистам - они любят, чтобы об их работе говорили, показывали в кино, писали в газетах… А военная тематика - это секрет…
Неприятности, последовавшие после этого разговора, были вполне умеренные: академика (в который уж раз!) не пустили за границу, куда он был приглашён. Всё таки времена уже были не сталинские.
Дальше в том же произведении следуют весьма любопытные комментарии Хрущёва: "Сахаров тоже к нам обращался, чтобы не взрывать водородную бомбу (по видимому, в самом начале шестидесятых годов, перед серией испытаний многомегатонных "игрушек". - И.Ш. ), но всё таки он дал нам водородную бомбу. Это патриотизм, это вклад, и какой вклад!.. Он чувствовал раздвоение. Он чувствовал, что должен помочь стране получить нужное вооружение против агрессора. С другой стороны, он боялся, что применение этого оружия будет связано с его именем…". Это свидетельство экс премьера весьма любопытно. Я полагал, что трагическая ошибка Андрея Дмитриевича состояла в том, что, как он думал, с людоедами можно играть в разные игры и даже пытаться их обмануть. Впрочем, он был тогда молод и не имел за плечами жизненного опыта Петра Леонидовича. Потом он поумнел…
Два месяца назад счастливый случай привёл меня в знаменитый музей Лос Аламоса. Долго я смотрел на опалённую адским пламенем стальную колонну, перенёсшую первый на земле ядерный взрыв в находящейся неподалёку пустыне Аламогордо. Стоящая рядом копия хиросимской бомбы показалась мне маленькой. Но больше всего меня поразила вывешенная на стене фотокопия деловой...