... "сделал" бедного Шварцмана. И тут же поведал совершенно поразившую меня новость. Получив очередную порцию отрицательных рецензий, Шварцман отколол номер: он заперся в своей комнате, где жил один, и оставил своим соседям записку. Текст записки буквально такой: "Обскуранты от науки отвергли мою теорию. В знак протеста и во имя науки я объявляю голодовку и прекращаю приём пищи". Через неделю обеспокоенные соседи взломали дверь, и бедный автор космогонических гипотез в тяжёлом состоянии был доставлен в больницу. Рассказывая это, крупный, переполненный здоровьем Сергей Матвеевич весело смеялся. А мне стало как то не по себе.
Хорошо помню случившуюся через несколько месяцев после описанных событий очередную "космогонку" (так на нашем сленге назывались навязшие в зубах словопрения по т. н. "космогонической проблеме"). Совершенно не помню ни предмета словоизлияний, ни даже места, где это действо происходило. Однако до мельчайших подробностей мне врезалось в память появление, вернее, явление Шварцмана астрономическому народу. Во время перерыва между докладами появился и стал нарастать панический слух: "Идёт Шварцман!". И все (я не преувеличиваю!) бросились врассыпную - ибо почти каждый был замешан в рецензировании его муторных трудов. На что Алла Генриховна Масевич - "первая леди космогонок" - дама выдержанная, и та куда то сбежала. Я же, по причине сильной близорукости, как то замешкался, а когда опомнился, было поздно: навстречу мне по длинному коридору шла маленькая щуплая фигурка. Это и был ставший уже легендарным Шварцман. Я, словно загипнотизированный, неподвижно стоял, глупо уставившись на маленького человечка. Помню его совершенно белое молодое лицо и огромные горящие глаза.
- Вы отвергли мою теорию! - решительно сказал он.
Я стал что то блеять, мол, это не я, это Серёжка и пр.
- Вы отвергли мою теорию. Я вам докажу! - и с этими словами он, преисполненный достоинства, пошёл обратно.
И опять коридор наполнился "легальными" космогонистами. На душе у...