... физическую аудиторию в моей Alma mater на Моховой. Совещание должен был подобающим образом закрыть великий мастер подобного рода мероприятий, здешний астроном № 1 Евгений Кириллович Харадзе, который тогда ещё не был президентом Грузинской Академии наук. Перед началом своей заключительной речи он подошёл ко мне - благо я сидел в первом ряду - и рассыпался в извинениях:
- Ах, Иосиф Самуилович, простите меня великодушно, что я не уделял вам должного внимания, но я так был занят. Так занят! Вот, например, вчера - до 3 х часов утра сидел в ЦК!
Вот оно в чём дело!
- У вас перемены, Евгений Кириллович?
- Да, - кратко ответил Харадзе.
- И как - большие перемены? - навязчиво спросил я вдогонку удаляющемуся от меня будущему президенту тутошней академии.
- О, да! - не глядя на меня, ответил тот.
Всё стало ясно.
Заключительное заседание закончилось очень быстро. Все встали и направились к выходу из аудитории (как это всегда бывает, единственному). По этой причине около входной двери образовалась некая толчея. Впрочем, участники встречи вели себя очень интеллигентно, вежливо пропуская друг друга вперед.
- Как вам понравился Тбилиси? - кто то очень почтительно спросил сзади. Я узнал Манагадзе - сотрудника моего института, очень ловкого малого (он позже защитит свою докторскую диссертацию в родном Тбилиси).
- Видите ли, - издалека начал я, - я заметил, что каждый раз, когда мне доводится бывать в вашей прекрасной республике, здесь обязательно что нибудь происходит. В июне 1953 года я впервые приехал к моему товарищу в Сухуми - и тут же "сгорел" Берия. В другой раз я приехал в Тбилиси в 1956 году - и пожалуйста, произошли памятные всем грузинам события. В середине октября 1964 года я отдыхал в Сухуми - и сразу же, буквально рядом, в Пицунде, окончилась политическая карьера Хрущёва…
- Ну а сейчас! Что сейчас? - с каким то жадным любопытством спросил Манагадзе.
- Ваш Мжаванадзе - тю тю! - медленно и как бы равнодушно процедил я.
В тот...