... вполне может быть опубликована в "Вопросах космогонии" в порядке дискуссии.
Секретарь комиссии по исследованию Солнца
д. ф. - м.н.
И. Шкловский".
Шварцман был потрясён - ещё бы: первая положительная рецензия в его короткой, но многострадальной жизни. Когда он уходил, я ему сказал:
- У вас, наверное, есть ещё экземпляры "Космогонической поэмы". Оставьте мне, пожалуйста, на память этот экземпляр.
Он с радостью выполнил мою просьбу, и вот я уже 30 лет - счастливый обладатель этого, по видимому, уникального сокровища.
Получив положительную рецензию, Шварцман стал безуспешно обивать пороги астрономических редакций и учреждений, доставляя немало хлопот моим чиновным коллегам. Я нарушил правила обращения с психами, чем, в частности, вызвал нарекания Аллы Генриховны:
- Этот Шкловский - совершенно несерьёзный человек, прямо таки озорник!
Нигде, конечно, "шварцманиану" не напечатали. А жаль! Ведь столько всякой ерунды публикуют, которую даже никто не читает! Скажу больше: я до сих пор так и не вник в научное содержание "Космогонической поэмы". Всё как то некогда. Странно всё таки, что там формулы имеют правильные размерности. А вдруг…
"НА ДАЛЁКОЙ ЗВЕЗДЕ ВЕНЕРЕ…"
Позвонила Женя Манучарова:
- Мне срочно нужно вас видеть. Не могли бы вы меня принять?
Манучарова - жена известного журналиста Болховитинова - работала в отделе науки "Известий". Только что по радио передали о запуске первой советской ракеты на Венеру - дело было в январе 1961 года. Совершенно очевидно, что Манучаровой немедленно нужен был материал о Венере - ведь "Известия" выходят вечером, а "Правда" - утром, и органу Верховного Совета СССР представилась довольно редкая возможность опередить центральный орган… "Известия" тогда занимали в нашей прессе несколько обособленное положение: ведь главредом там был "зять Никиты - Аджубей" (цитирую популярную тогда эпиграмму - начинались звонкие шестидесятые годы - расцвет советского вольномыслия).
Когда я усадил...