... конечно, не утруждал себя чтением присланных неведомым мне Поликаровым материалов. Что касается моего доклада, то я решил просто использовать рукопись находившейся тогда в печати в "Вопросах философии" статьи, не удосужившись даже перевести её. Смущало, правда, полное незнание французского языка и слишком уж скромные познания в английском. "Не беда, как нибудь выкручусь", - думал я, усматривая перст судьбы в том, что устроитель конференции, доктор философии с болгарской фамилией, судя по теме - питомец Московского университета.
Как то раз, отдыхая на даче у моего брата, я боковым зрением увидел зашедшую на участок соседскую дочку. "Это Лена, - подумал я, - она, кажется, преподаёт где то французский язык". И тут же спросил её:
- Леночка, как будет по французски "не надо усложнять"?
- Иль не фо па комплике, - удивлённо ответила она.
- А "не будем упрощать"?
- Иль не фо па симплифье, но зачем это вам?
- Надо, - не вдаваясь в подробности, ответил я, записывая русскими буквами французский перевод фраз, обеспечивших карьеру неизвестному мне кагэбэшнику. Эти же фразы должны были выручить и меня, решил я и, как показали дальнейшие события, не ошибся.
Между тем близился день отъезда. Всё шло совершенно тривиально, совсем как в нашей милой Академии наук. Конечно, разрешения не было. Я как идиот сидел "с вымытой шеей" три дня у своего домашнего телефона. Деятель ЮНЕСКО весьма удивлялся молчанию Директивных Органов и говорил, что такого на его памяти не было. Я только потом понял, что Директивным Органам было не до моей персоны: это было начало августа 1968 года - канун чехословацких событий. Потеряв надежду, под вечер третьего дня своего глупейшего ожидания я, в который уже раз, позвонил своему чиновнику.
- Ничего нет, увы. Извините нас. Я должен через полчаса уезжать, а завтра ждать уже бессмысленно.
Вот тебе и Париж, идиотина! Много захотел… И вдруг через 10 минут - звонок, и мой чиновник спокойно говорит:
- Только что пришло разрешение....