... Твоё дело было безнадёжно, - сказал мне Юра. - Очень я тебя, дурачка, жалел, но…
И вдруг на очередное заседание парткома врывается пышущий радостным гневом Зыков и протягивает какую то смятую бумажку.
- Вам нужны ещё доказательства антисоветской деятельности Шкловского - вот, прочтите.
Члены парткома прочли и грохнули от смеха - то была моя справка.
- А ты ведь действительно дурак, - сказал Липский, и дело было прекращено.
Финал этой драматической истории можно объяснить только тем, что я родился в рубашке. За годы моей жизни в Останкине "эффект рубашки" сработал ещё несколько раз. Ну хотя бы в начале лета 1937 года, когда я получил повестку - явиться на Лубянку. Этот визит я никогда не забуду. Особенно запомнились лифты и длинные пустые коридоры страшного дома. Помню, что я должен был вжаться в стенку, пропуская идущего навстречу мне человека с отведёнными назад руками, за которым в трёх шагах следовал конвоир. По лицу человека текла кровь. Он был почему то странно спокоен. Их там, на Лубянке, интересовали некоторые подробности жизни бедного Коли Рачковского. Я что то долдонил о своеобразной манере Колиной игры в шахматы - он раздражающе долго думал. Ничего другого о нём сказать не могу. Не добившись от меня никакого толку, следователь подписал пропуск на выход. Никогда мне не забыть восхитительного состояния души и тела, когда за мной закрылась тяжёлая дверь и я оказался на залитой солнцем московской улице. Помню, меня захлестнуло огромное чувство любви к людям, которые как ни в чём не бывало сновали взад и вперёд. А я то думал, что за эти два часа мир перевернулся…
Конечно, мне страшно везло. Впрочем, так же повезло и всему моему поколению ровесников Октября, сумевших дожить до изобретения "Продовольственной программы". Только интересно бы узнать - сколько нас осталось, таких "везунчиков"?
ИСТОРИЯ ОДНОЙ НЕНАВИСТИ
В хорошо известный всем астрономам конференц зал Астрономического института имени Штернберга в начале мая 1971 года...