... как бы "экстрафокально", помню наполненные тяжёлой тревогой и коллективной истерией дни похорон Сталина. Нет, я не почувствовал сразу облегчения. Меня угнетал вопрос - что будет дальше?
Довольно быстро, однако, жизнь вошла в какую то новую колею. В стране был полный порядок. В газетах часто появлялись статьи о Великом Покойнике, тень которого, однако, прямо на глазах неотвратимо уходила всё дальше и дальше. И я опять, после нескольких месяцев перерыва, стал предаваться целиком захватывавшим меня размышлениям о тогда ещё совершенно загадочных источниках космического радиоизлучения. Я был молод и был готов в самом буквальном смысле штурмовать небо.
Уже больше двух лет я мучительно раздумывал о природе ныне такой знаменитой Крабовидной туманности. Эта туманность оказалась к тому же ярчайшим источником радиоизлучения. Я пытался объяснить это радиоизлучение как "продолжение" её оптического излучения. Никто тогда не сомневался, что последнее сводится к давно уже известному тепловому излучению образующих туманность горячих газов. Именно таким способом излучали все известные тогда астрономам газовые туманности. Увы, мои попытки потерпели фиаско - слишком интенсивным было радиоизлучение Крабовидной туманности, чтобы быть продолжением её оптического излучения.
Временно забыв об оптическом излучении "Краба", я накануне нового, ничего хорошего не сулившего, 1953 года понял природу радиоизлучения этой туманности. Всё дело - в космических лучах, которыми буквально "начинена" Крабовидная туманность! Вернее, в электронах сверхвысоких энергий, которые, двигаясь в магнитных полях туманности, должны излучать электромагнитные волны. Я успел опубликовать эту работу, а потом наступили описанные выше мрачные времена. В эти зимние месяцы мне было не до науки…
И вот 5 апреля, после полудня, я стоял на Пушкинской площади, ожидая трамвая № 17, который должен был отвезти меня в останкинский барак, где я тогда жил. Почему то трамвая не было очень долго, и от нечего делать я подошёл...