... были изображены всего лишь две фигуры. В нижнем левом углу был выписан со всеми аксессуарами большой письменный стол. За столом сидел уже знакомый мне по другим многочисленным музейным портретам толстый и бородатый Илья Чавчавадзе. Вернее сказать, он не сидел, а как бы привстал со своего редакторского кресла, ибо помещение, в котором находился большой стол, изображало редакторский кабинет руководимой Чавчавадзе весьма прогрессивной газеты. Полный восторженного подобострастия взор приподнявшегося редактора был устремлён на юношу, который в необычайно гордой и заносчивой позе стоял перед столом. Этим юношей был Coco Джугашвили.
"Любопытно, как это произведение искусства будет комментировать экскурсовод", - злорадно подумал я. Ведь не обратить внимания на грандиозных размеров полотно было просто невозможно. Я остался в этой комнате и стал ждать, как развернутся события.
Появилась наша группа. Экскурсовод остановился перед картиной и дал знак моим коллегам экскурсантам, чтобы они остановились тоже. После этого он медленно и как то проникновенно сказал:
- Илья Чавчавадзе в своей газете никогда не печатал стихов молодых поэтов. Он всегда говорил: пусть молодой человек возмужает, узнает жизнь - тогда посмотрим! Но когда этот мальчик пришёл к нему - он его напечатал!
Экскурсовод и группа ушли в соседнюю комнату, а я остался посрамлённым.
На обратном пути я спросил у Евгения Кирилловича:
- А о чём писал стихи Сталин?
Подумав, Харадзе тихо и торжественно ответил:
- О солнце, о камнях, о море.
Больше я ему вопросов не задавал.
Много лет спустя мне рассказали, что в одном из неопубликованных писем Чавчавадзе содержится несколько другая версия встречи, эффектно изображённой местным мастером кисти. Великому грузинскому просветителю стихи юноши не понравились по причине их полной бездарности, о чём он прямо сказал в лицо будущему Лучшему Другу Всех Поэтов.
- Но что же мне делать? Чем заняться? - растерянно спросил Coco.
- Займитесь...